Летом этого года автору пришлось дважды быть проездом в Москве, и оба дня она посвятила памяти своего великого земляка. Удалось осуществить давнюю мечту — посетить его последнюю московскую квартиру и почтить светлую память писателя на его могиле.

В доме на Рождественском бульваре. Со дня смерти архангельского писателя-фольклориста Бориса Викторовича Шергина минуло тридцать восемь лет. В день его памяти 30 октября в самом центре Москвы впервые «открывает двери» для посетителей комната писателя, ставшая музеем. Известны два столичных адреса Шергина. Сначала он жил в подвале небольшого дома в Сверчковом переулке (дом сохранился), а с 1960 года — в комнате коммунальной квартиры на Рождественском бульваре (дом 10/7, строение 1). Сюда он переехал вместе с соседом по старой квартире Михаилом Барыкиным. В 1979 году в возрасте шестидесяти лет Михаил Андреевич умер. За полгода до смерти он женился на Екатерине Алексеевне Шульман, жившей в соседях с Шергиным. Именно Екатерина Алексеевна и ее дети Лариса Юрьевна и Михаил Юрьевич Шульманы сохранили комнату архангельского писателя. Эта семья сделала всё, чтобы «московская свеча» архангельского писателя не погасла.

Комната светлая, с высокими потолками, два больших окна. Она оставлена почти нетронутой, такой, какой была при жизни Шергина. На подоконнике архангельская медная посуда. Громоздкая мебель и личные вещи на своих местах. Буфет темного цвета с кофейником и старинной кофемолкой. Массивный кованый сундук, а на нем два струнных музыкальных инструмента. Узкая «солдатская» коечка, строго заправленная темно-синим суконным одеялом. Деревянный диванчик (на котором автору любезно разрешили посидеть). Здесь же увеличенная фотография интерьера комнаты в былые времена. На ней Шергин, молодой и красивый, сидит на том самом диванчике. А рядом читает книгу приехавший в гости земляк Степан Писахов. На стене полки с книгами и знаменитый кораблик — память об отце. И часы-ходики с кукушкой. Всё сохранилось... Но главное место в комнате писателя занимает, конечно, письменный стол у окна. Огромный под зеленым сукном. Здесь его личные вещи: тяжелый чернильный прибор, три солонки (в одной из них пасхальное яичко, другая с рыбкой), деревянные ложки, глиняная и деревянная расписные тарелки и др. Среди этих милых и родных сердцу Шергина вещей те самые часы с кукушкой. Стрелки часов остановлены на отметке 2.38. Зафиксировано время, когда остановилось сердце писателя. Обозначен год его смерти (1973-й) и число «Х и ХХХ» (30 октября). Борис Викторович скончался на семьдесят восьмом году жизни, похоронен в Москве на Кузьминском кладбище.

КУЗЬМИНСКОЕ КЛАДБИЩЕ

По плану, который начертила автору Екатерина Алексеевна, отыскать могилу с первого захода не удалось. Пришлось обратиться к регистратору кладбища. Она, конечно, не знала архангельского писателя, причем, заметила, что для нее все одинаково усопшие. Однако по дате смерти сектор назвала быстро — восьмидесятый. Могила нашлась сразу, ноги «сами пришли» к ней. Борис Викторович похоронен в одной оградке с Анатолием Крогом (1895-1959). Это дальний родственник писателя, его «богоданный» брат или «названный» племянник. Они вместе жили в Москве. Анатолий Викторович был артистом, пел в Большом театре, подрабатывал в заводских клубах. На его могильной плите эпитафия: «Придет день воскресения яко светлое утро». Так мог сказать только Шергин... Он сам и «прикупил» себе место рядом с «брателкой» в то время, когда получал хорошие гонорары. Шергина похоронили здесь спустя четырнадцать лет после смерти Анатолия Крога.

Эти и другие подробности автору известны от Юрия Федоровича Галкина. Именно он провожал Шергина в последний путь и последние десять лет жизни был рядом с писателем. Он же хлопочет об обустройстве могилы.

Вверху могильной плиты прикреплена табличка «Поплавская Лариса Викторовна, 26.3.1899 — 16.3.1985» (год рождения занижен на три года). Это сестра Бориса Шергина. Она переехала в Москву после смерти матери, и жила там с 1924 года. Вышла замуж за военного Поплавского. Вместе они навещали Шергина до конца его дней. Лариса Викторовна умерла на девяностом году жизни, пережив любимого брата на двенадцать лет. «Нашлась» — Екатерина Валерьевна Латонова. Бабушка Екатерины Латоновой — Эмилия Владимировна Шергина (род. 1919) — является двоюродной сестрой Борису Шергину, их отцы Виктор и Владимир (из Яренского уезда) были родными братьями. За последние годы Екатерина Валерьевна уже дважды приезжала из Москвы в Архангельск. Признается, что ее неудержимо «тянет» на Север. Кроме Архангельска с Соломбалой Екатерина уже побывала в Онежском и Пинежском районах.

НОВЫЕ ДОКУМЕНТЫ

Нелегкий жизненный и творческий путь Бориса Шергина освещен в литературе писателями Еленой Галимовой и Борисом Егоровым (Архангельск), Юрием Галкиным и Юрием Шульманом (Москва). В дополнение к их исследованиям два новых документа, выявленные автором в Государственном архиве Архангельской области. Это материалы переписи 1897 года и личное дело инструктора-художника Шергина. По данным Всеобщей переписи населения Российской империи 1897 года[1] в семье Шергиных двое детей: Борису три года (родился в Архангельске в 1894 году) и Ларисе один год. Мать Анна Ивановна родилась в Архангельске, тридцать шесть лет, грамотная (обучалась в частной школе). Отец Виктор Васильевич родом из Яренского уезда Вологодской области, сорок четыре года, обучался в городском училище. В момент переписи семья проживала на квартире Петра Голенищева в селе Шелухинском Уемского сельского общества под Архангельском, где на зимнем приколе стояло судно отца. Отец будущего писателя был на судне «машинистом-практиком». Позднее в семье родилась еще дочь Нина, но в годы войны она «пропала» в Могилеве.

В личном деле Бориса Шергинаa [1] пять документов: заявление о приеме на работу, удостоверение художника-инструктора, анкета, опросный лист, удостоверение на получение продовольственных карточек (причем, по первому разряду, как лицу, занимающимся физическим трудом: резьбой по дереву, чеканкой по металлу, малярным делом, лепкой из глины, формовкой и т. д.). Из документов известно, что Борис Шергин после учебы в Строгановском художественно-промышленном училище в Москве вернулся домой, призван в 1916 году на военную службу в ряды белой армии. Служил рядовым первой роты 2-го Рабочего батальона. Уволен незадолго до событий октября 1917 года. В Архангельске жил с матерью и сестрой по ул. Кирочной, 26 (на этом месте сейчас копия дома Шергиных, ул. Карла Маркса). После службы Борис Шергин начал работать регистратором Статистического отдела при Губсовнархозе, но в начале 1918 года перешел практикантом в Культурно-просветительский отдел Губернского Союза Кооперативов, а 16 июля 1920 года его приняли художником-инструктором в кустарную мастерскую Совнархоза. Так Борис Шергин пережил в Архангельске интервенцию и гражданскую войну. В красной армии ему служить не пришлось по причине несчастного случая «в виду потери правой ноги». По декрету от 20 августа 1919 года его навсегда освободили от военной службы, но 12 мая 1920 года (уже после освобождения города) его вызывали на поверочный сбор для регистрации, куда он и явился. Дело Шергина «окончено» 7 августа 1920 года. Вскоре Борис Викторович навсегда покинул Архангельск и переехал в Москву, где прожил более пятидесяти лет. Лишь однажды в 1934 году он приезжал на родину, чтобы поставить кресты на могилах родителей (похоронены на Кузнечевском кладбище).

Тот сентябрьский день в Москве был сырым и пасмурным, но свечу Шергина на могиле зажечь все-таки удалось. Пусть горит она ярко и долго, высвечивая путь-дорогу к любимому писателю...

Мельник Татьяна Фёдоровна, экскурсовод